Издательство BAbookЕвгений Фельдман. Мечтатели против космонавтов
Дорогие читатели!
По вашим просьбам мы возобновляем публикацию книги Евгения Фельдмана «Мечтатели против космонавтов» в рубрике Книга с продолжением. Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу и в аудиоверсии, и в бумажном виде и даже с автографом автора!
Читайте, оставляйте восторженные комментарии!
Редакция Книжного клуба Бабук
Глава 25. Милиционер вступает в игру.
Продолжение
Всего через две недели половина сборных вылетела, и фанаты начали разъезжаться по домам. Грустные болельщики сжимали копии кубков мира, осознавая, что их придется отложить еще на четыре года, а по раскрашенным флагами лицам текли слезы.
Я старался снимать по матчу в каждый игровой день, и глаз, который я зажмуривал, фотографируя, еле открывался. Зато к последним играм я уже намеренно выцеливал интересные мне сюжеты.
Например, бельгийцы единственные из всех команд перед матчами собирались в кружок вместе с запасными игроками — и потому делали это не в центре поля, а у его кромки, там, куда фотографов заводили на время исполнения гимнов. В Казани, перед четвертьфиналом, я попробовал нырнуть бельгийцам под ноги, чтобы снять предматчевые объятия изнутри, — но один из футболистов начал меня лягать. Снимать пришлось вслепую, и кадр не получился. Меня всегда ужасно злили помехи в съемке, я даже полицейских и судебных приставов старался отчитывать за такое — и тут просто взбесился.
Бельгия вышла в полуфинал, и я приехал на стадион ради одного-единственного кадра. В ложе сидел президент Франции Эммануэль Макрон, но я даже не стал поднимать камеру — она была настроена под конкретную сцену, и я прыгнул на газон, как только бельгийские футболисты встали в кружок. На этот раз кадр удался, и следующие два часа я с удовлетворением лениво снимал со своего стульчика, как французы их размазывают.
Впрочем, к тому моменту мой фотопроект зависел уже не от качества моей работы, а от того, аккредитуют ли меня на финал. Я штудировал гайды для журналистов и пытался оценить свои шансы. Если запросить место на фототрибуне, а не у поля, улучшится ли расклад? На игре будет Путин, а я в черном списке, знает ли об этом оргкомитет? Поможет ли то, что я снял двадцать четыре игры из двадцати пяти возможных?
Из-за такого фокуса на финале я не обратил особого внимания на необычный звонок: Петя Верзилов, ставший одним из лидеров Pussy Riot, спрашивал, какие у меня планы и не хочу ли я поснимать их акцию. Я вздохнул и сказал, что до конца чемпионата мира точно не готов рисковать — я даже не поехал встречать Олега Навального на выходе из колонии.
Наконец телефон звякнул письмом: около аккредитации на финал горел зеленый значок. В день игры я пришел к стадиону за одиннадцать часов до матча, чтобы занять очередь на выбор места у поля, — это был финишный рывок, и я не мог дать себе поблажку.
Аккредитация журналиста вводила волонтеров и стюардов в ступор. Они стояли на каждом углу — полиции на стадионах не было — и ловко направляли в нужные стороны болельщиков, но совершенно не понимали, куда можно пускать фотографов. Вид из-под трибуны «Лужников» стоил долгих споров: разноцветный поток фанатов заполнял широченный проход к арене, а каменный Ленин торчал между яркими павильонами корпораций-спонсоров.
На первых минутах матча над полем нависла черная туча, и прожекторы лихой дугой из-под крыши подсвечивали как будто затаивший дыхание стадион. Игроки врезались друг в друга, хорват Манджукич забил в свои ворота, потом был еще один гол и еще, и я заставлял себе выныривать из оцепенения и приникать к видоискателю. Я совершенно потерялся из-за осознания, что турнир вот-вот закончится.
Размеренный ход игры в начале второго тайма вдруг сменился странной кутерьмой. Прямо мимо меня по полю пробежала девушка-полицейская, за ней мчался стюард. Я защелкал затвором, перевел камеру чуть левее и увидел еще одного полицейского. На газоне валялась его фуражка, а защитник сборной Хорватии, вцепившись силовику в грудь, тащил его с поля. Еще одна сотрудница полиции промчалась мимо и дала пять лидеру французов Мбаппе.
Через несколько секунд два стюарда утащили и ее. Иностранцы-фотографы, сидевшие рядом со мной, в изумлении отвлеклись от камер. Я полез в твиттер и остолбенел: кто-то писал, что забег по полю был новой акцией Pussy Riot. Полицейским, с которого свалилась фуражка, оказался Петя Верзилов. Я застонал, вспомнив его звонок: будь я предупрежден, я снял бы куда лучше.
На последних минутах матча фотографов позвали к тренерским скамейкам. После свистка французы всей командой выбежали на поле, хорваты повалились на газон, а в центре поля начали монтировать подиум. Мимо меня прошел Путин, президент Хорватии обнимала раздавленного капитана, а рядом с вежливой улыбкой стоял довольный Макрон. Хлынул ливень, и над политиками взлетел один-единственный зонтик: охранник пытался спасти Путина от воды, пока его гости мокли рядом.
Французские футболисты, не обращая внимания на невероятный дождь, плясали в облаке золотого конфетти и валяли дурака на мокром газоне перед толпой фотографов. Кто-то позировал с важным видом, кто-то с разгона скользил на животе по траве — они были счастливы. Защитник Павар, автор лучшего гола чемпионата, дернул меня за плечо и попросил снять его с родителями и золотой медалью.
Воздух вне стадиона был розовый от дыма салюта и влажный от ливня. Я пошел домой пешком.
Мне страшно хотелось верить, что чемпионат мира был всерьез, что незнакомые люди так и будут улыбаться друг другу в московском метро, а миллионы россиян, увидев радостных иностранцев, останутся открытыми миру. Это был самый счастливый месяц за всю мою жизнь, но всего через несколько недель турнир стал казаться миражом.
Прямо в разгар чемпионата в Госдуму внесли закон о повышении пенсионного возраста. В России заблокировали телеграм, но мессенджер обошел бан, и цензоры в бессильной попытке его победить рушили целые интернет-сервисы. «Новая газета» опубликовала запись страшного избиения заключенного в колонии под Ярославлем. В ЦАР были убиты три российских журналиста, снимавших фильм о наемниках из ЧВК «Вагнер» — теневой путинской армии. В Пензе следователи пытали током арестованных участников выдуманной террористической ячейки.
Акция Pussy Riot опиралась как раз на эту, настоящую Россию. Верзилов использовал преклонение россиян перед силовиками: полицейских вообще не должно было быть внутри стадиона и тем более у поля, но стюарды у калиток расступались, когда он кивал им с начальственным видом. Перфоманс был приурочен к годовщине смерти поэта-концептуалиста Дмитрия Пригова. «Чемпионат мира напомнил о возможности небесного милиционера в прекрасной России будущего, но каждый день вступающий в игру без правил земной милиционер разрушает наш мир», — писали художники.
Как обычно, частью их невероятно дерзкой акции — проведенной на глазах у Путина — были и ее последствия. С поля участников утащили в отделение, где полицейский орал на них: «Я иногда жалею, что сейчас не тридцать седьмой год!» Потом всех четверых посадили на пятнадцать суток. Через месяц Верзилов попал в больницу в тяжелом состоянии, потеряв зрение и речь. Его перевезли в немецкий госпиталь, где выяснилось, что причиной симптомов — к счастью, краткосрочных — было отравление.
Раз в неделю команда самиздата собиралась у нас дома, чтобы обсудить планы и сверстать ключевые куски выпусков. В паузах я иногда в шутку включал песни рэпера Фейса, нелепые заводные стишки про бургер и попытки «уронить Запад». Длинноволосый музыкант с татуировками на лице читал про горы денег и беспорядочный секс, олицетворяя непонятное и аполитичное молодое поколение.
В сентябре кто-то написал в твиттере, что у Фейса вышел новый альбом. На обложке был двуглавый орел с российского герба, опутанный колючей проволокой. Я включил первый трек.
Мне предлагали деньги, они были в нашей крови,
Чтоб рекламировать всех тех, кто нас в ней утопил.
Кто согласился, я клянусь, что не подам им руки,
И все артисты делятся на я и корпоратив.
Отказ от сотрудничества с государством вовсе не был мейнстримом — даже независимые журналисты часто удивлялись, когда я рассказывал им о своем принципе. И вдруг про это запел модный рэпер! Политизировались и другие молодые артисты. Главным хитом стал трек IC3PEAK: в клипе музыканты сидели на плечах омоновцев напротив здания ФСБ на Лубянке под рефрен «Выхожу на улицу гладить кота, а его переезжает тачка мента».
Концерты нелояльных артистов стали отменять по всей стране: организаторам звонили силовики, намекая на возможные проблемы. Рэпера Хаски арестовали на двенадцать суток в Краснодаре за попытку выступить на улице у клуба, где он должен был играть. Давление вызывало еще большую политизацию и красивые жесты солидарности. В защиту Хаски высказался даже пожилой эстрадный певец Лев Лещенко, а на концерте в его поддержку вместе с Оксимироном выступил рэпер-лоялист Баста.
Всю осень я пытался придумать, как подступиться к этой теме. Я даже снял гигантский московский концерт панков из группы «Порнофильмы», но выступления без помех выглядели на фотографиях слишком пресно — для полноценной истории надо было ехать с кем-то из музыкантов в тур, уповая на то, что их концерты будут срывать.
Я решил, что это просто еще один из череды сюжетов, которые никак не передать снимками, — как до этого запрет телеграма и пенсионная реформа. Такая виртуальность главных новостей вынуждала меня все больше работать как издатель, за ноутбуком, и я постоянно скучал по камере. Оставалось надеяться, что политизация рано или поздно коснется всех и выплеснется на улицы.
«Мечтатели против космонавтов»
электронная книга
аудиокнига
бумажная книга
бумажная книга с автографом автора
