Издательство BAbookЕвгений Фельдман. Мечтатели против космонавтов
Дорогие читатели!
По вашим просьбам мы возобновляем публикацию книги Евгения Фельдмана «Мечтатели против космонавтов» в рубрике Книга с продолжением. Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу и в аудиоверсии, и в бумажном виде и даже с автографом автора!
Читайте, оставляйте восторженные комментарии!
Редакция Книжного клуба Бабук
Глава 30. Возвращение Навального
Продолжение
Из расследования стала ясна тактика отравителей: в одной поездке за другой они следовали за Навальным, дожидаясь приказа из Кремля и отмашки от следящих за политиком оперативников. Убийцы летали за Алексеем с 2017 года — со старта его президентской кампании. Это сводило меня с ума.
Раз за разом я прочесывал опубликованную расследователями таблицу их перелетов, прикидывая, когда и где отравители оказывались рядом. В марте убийцы летели с нами на одном самолете в Казань, потом ехали за нами в Нижний Новгород следующим поездом, в мае были неподалеку во время открытия штаба в Пензе, в сентябре — во время митинга во Владивостоке. Я пересматривал фотографии из архива, пытаясь разглядеть на них лица ФСБшников.
Весь тот год я увидел по-новому. В отелях мы все случайным образом менялись номерами — могли ли они по ошибке вломиться в мою комнату? Должен ли был штаб Навального иначе оценивать опасность? Возможна ли вообще публичная политика при таких рисках? Или в стране, где власть убивает граждан, протестовать еще важнее? Что теперь думать про атаки с зеленкой или чернилами? Почему Путин решился на убийство из-за той кампании? Зачем отравители целый год были наготове? Почему приказ тогда так и не отдали? А если бы отдали, смог бы я снимать страдания Алексея?
Государство отреагировало уголовными делами и репрессивными законами.
Тюремное ведомство объявило лечение Навального в Германии попыткой сбежать из-под условного срока по делу «Ив Роше»: он перестал отмечаться в районной полиции. Чиновники потребовали, чтобы суд заменил условный срок реальным, отправив Алексея в колонию. Одновременно Следственный комитет обвинил Навального в мошенничестве — он якобы украл сотни миллионов рублей, пожертвованных ФБК.
Госдума бросилась переписывать Уголовный кодекс: в статью о клевете добавили тюремный срок, а в «митинговую» статью — десять лет лишения свободы за перекрытие дорог. Закон об «иностранных агентах» снова расширили: теперь такой статус могли присваивать не только организациям, но и отдельным людям — достаточно было публично говорить о политике и хотя бы раз получить деньги из-за рубежа (например, возврат за бронь гостиницы). Внесенные в реестр под страхом уголовного дела были обязаны отчитываться обо всех своих тратах и начинать посты в интернете с огромной косноязычной пометки. Почти сразу иноагентами объявили нескольких правозащитников, журналистов и активистов, и написанный капслоком дисклеймер жутко смотрелся рядом с фотографиями детей в их соцсетях. Зато силовикам парламент разрешил скрывать информацию об имуществе.
Последний закон из нового пакета был прямо нацелен против корреспондентов, снимающих протесты: нас обязали носить на митингах специальные жилеты и бейджи. Теперь каждый репортер превращался в удобную мишень для полиции.
У меня не было сомнений, что все эти меры рано или поздно сделают мою работу невозможной. Я боялся не столько автозаков или иноагентства, сколько своей бессмысленности: зачем заказывать съемки фотографу, если его задерживают в начале каждого митинга — или если каждый его снимок надо помечать дисклеймером?
Внутри меня кипела смесь из безнадеги и унижения. Я смотрел на лоснящихся депутатов и представлял, как их ставят к стенке, а я спокойно это снимаю, — а потом ужасался своей жестокости. Я писал едкие твиты и стирал, решая не привлекать к себе лишнего внимания, — и ненавидел себя за трусость. В те дни я впервые всерьез задумался об эмиграции.
Переезд означал для меня запрет на профессию — моя ценность как фотожурналиста была накрепко привязана к знанию страны и общества вокруг. Мы с Наташей решили, что должны продолжать работать в России, пока есть хоть какая-то возможность это делать. Я начал думать обо всем, что успел снять, будто отстранившись, как о законченной работе. Именно из этого чувства тогда и родилась идея — даже потребность — написать эту книгу.
Из хандры меня выдернуло новое видео Алексея Навального:
— Приехать в Германию — это был не мой выбор. Я оказался здесь, потому что меня пытались убить те люди, которые обиделись на то, что я выжил, и угрожают меня посадить. Сегодня утром я делал свои обычные упражнения и поймал себя на мысли, что я почти здоров. Я купил билеты домой. Так что в воскресенье, 17 января, я вернусь в Москву. Встречайте!
По расписанию рейс Навального должен был прилететь во Внуково, и уже утром в окрестностях терминала спрятали десятки автозаков. Силовики выстроили многослойный кордон вокруг места, откуда должен был выйти политик. Благодаря купленному билету на какой-то рейс я попал в зону вылета — она была закрыта даже для провожающих. Проходы в зону прилета тоже перегородили, но я все-таки прокрался на эскалатор. Внизу, перед выходом с погранконтроля, стояла еще одна ширма!
Зато по залу прилета беспрепятственно ходила странная массовка: шумными студентами, якобы встречающими какую-то поп-звезду, попытались забить целый этаж. Вокруг роились полицейские, а твиттер Внуково сравнил самолет с Навальным с гитлеровскими истребителями.
Телефон без конца звенел сообщениями: Волков выложил фотографию с Навальным перед вылетом, во Внуково первое задержание, немецкие силовики под охраной привезли политика к самолету. Я смотрел в прямом эфире, как он пробирается к своему месту мимо журналистов:
— Я уверен, что все будет абсолютно прекрасно. Я сегодня очень-очень счастлив. Будет круто, если вы дадите мне сесть. Меня? Меня арестуют по прилете?! Это невозможно.
Самолет взлетел, и Алексей попросил журналистов дать им с Юлией время наедине.
Спрятав камеру, я терся у ширмы и подслушивал разговоры соседей. Девушка рядом рассказывала кому-то, что прилетела встречать Навального еще в восемь утра и с тех пор боится отойти, потому что не сможет попасть обратно. Вокруг становилось все больше полицейских, но в зал смогли просочиться десятки сторонников Алексея, и они не отрывались от телефонов: трекинг показал, что самолет пересек границу России.
Через несколько минут на табло мигнуло обновление: рейс из Берлина направлен в Шереметьево. В этот момент в зал прилета Внуково ворвались десятки омоновцев. За полтора года без протестов их экипировку эффектно обновили: забрала теперь были покрыты черным пластиком, начищенным до зеркального блеска. Космонавты будто превратились в роботов, в которых почти ничто не выдавало людей. За их спинами приветливо светился плакат: «То самое время, то самое место, чтобы задуматься о персональных победах».
Полицейские символично выстроились с дубинками в руках прямо под табло с расписанием, а потом стали выдавливать людей на улицу и винтить тех, кто хоть чем-то выдавал в себе активиста.
Подъезд к аэропорту освещали полицейские мигалки, омоновцы волокли протестующих по асфальту, а над скандирующими людьми из-за мороза висело облако пара. Я носился с камерой, пытаясь ничего не упустить, и вдруг осознал, как страшно изголодался по съемкам.
В это время стало известно, что Алексея задержали на паспортном контроле и куда-то увели. Я помчался в Шереметьево, выскочил из машины, растолкал зевак и успел лишь увидеть, как освещенная вспышками Юлия в одиночестве садится в такси. Я так и не снял ни одного приличного кадра.
«Мечтатели против космонавтов»
электронная книга
аудиокнига
бумажная книга
бумажная книга с автографом автора
