Издательство BAbookЕвгений Фельдман. Мечтатели против космонавтов
Дорогие читатели!
По вашим просьбам мы возобновляем публикацию книги Евгения Фельдмана «Мечтатели против космонавтов» в рубрике Книга с продолжением. Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу и в аудиоверсии, и в бумажном виде и даже с автографом автора!
Читайте, оставляйте восторженные комментарии!
Редакция Книжного клуба Бабук
Глава 30. Возвращение Навального.
Продолжение
Навальный попал в водоворот беззакония: его отвезли ночевать в отделение полиции недалеко от аэропорта, хотя по процедуре вообще не имели права задерживать. Адвокатов под разными предлогами не пускали к нему до утра, а потом Алексея вдруг привели в актовый зал. В углу поставили флаг, на стене повесили герб, а за стол усадили судью — она начала заседание, и выяснилось, что силовики хотят отправить политика в СИЗО.
Разумеется, внутрь пустили лишь пару операторов с пропагандистских каналов, но я все равно поехал в Химки, надеясь увидеть, как Алексея увозят, — это вполне мог быть мой последний шанс его сфотографировать. У здания полиции в тихом дворе собралось несколько сотен человек. Стоял страшный мороз, кто-то раздавал бутерброды, а бородатый мужчина поднял на древке синие трусы вроде тех, что смазывали «Новичком». За забором с колючей проволокой виднелись полицейские автобусы и автозак.
Я попытался встать так, чтобы Алексея неизбежно провели мимо. Ноги оказались по щиколотку в снегу. Онемевшими от холода пальцами я листал новости, где по крупицам собирали информацию о происходящем в актовом зале. Судья отказала в отводе самой себя, а Навальный выложил несколько видеообращений с призывами выходить на улицы:
— Они же боятся. Ровно поэтому так и делают — срочно, тайно, секретно. Они боятся, и боятся они вас — тех людей, которые могут перестать молчать.
Через несколько часов, когда я уже гуглил симптомы обморожения, за спиной зашумели: судья постановила отправить Алексея в СИЗО. Уже в темноте к забору с внутренней стороны высыпали полицейские — верный знак, что сейчас Навального будут конвоировать, — и тут силовики намеренно перекрыли обзор, подогнав автобусы. Я заметался в поисках новой позиции и вскоре понял, что Алексея наверняка выведут из задней двери, так, чтобы протащить по темной части двора.
Вскоре стало ясно, что я угадал. Дверь распахнулась, двор заполнился криками, и посреди длинной вереницы силовиков в наручниках показался Навальный. Со всех сторон застрекотали камеры. Каким-то чудом я успел сфокусироваться на нужной фигуре, а безрассудно длинная выдержка помогла мне поймать в кадре чужую вспышку и идеально подсветить сцену.
Алексей что-то прокричал, показывая «виктори» рукой в конвойном наручнике, и уже через несколько секунд оказался в автозаке. Стены окрестных домов озарились светом синих мигалок, и Навального увезли.
До самого утра во мне боролись эйфория и страх. С одной стороны, силовики пытались спрятать Алексея — перенеся заседание в Химки, дождавшись темноты, выставив стены из автобусов — и все равно провалились. С другой, Навальный теперь находился под контролем людей, которые уже пытались его убить. Впрочем, его арест неуловимо отличался от всех прошлых политических процессов. Это не власти вдруг меняли чью-то жизнь, вламываясь на рассвете с обыском, — Навальный сам будто бы заставлял их действовать по своему сценарию.
Я лег спать, а утром на ютубе вышел фильм ФБК о дворце Путина на юге России. Поместье за сто миллиардов рублей визуализировали с помощью 3D-графики: один из подрядчиков слил расследователям подробные планы зданий. Интерьеры поражали воображение: внутри были аквадискотека, театр, шест для стриптиза, дегустационная комната и специальный туннель в скале для спуска на пляж.
В твиттере хохмили про туалетный ершик за тысячу долларов, а я представлял себе крошечную камеру в специальном блоке тюрьмы и сидящего в ней человека, который запланировал публикацию на свой первый день в СИЗО. Безрассудная смелость Навального поражала, и я стал размышлять, насколько его изменила близость смерти.
К тому моменту я уже несколько недель выведывал у Волкова план Навального на случай ареста. Теперь он наконец-то раскрыл мне главную идею: сделать жизнь Путина невыносимой. Про главного российского оппозиционера постоянно должны были напоминать протесты, правозащитники, премии, дипломаты, президенты, фильмы и расследования.
Волна поддержки и правда была ошеломляющей. Видео про Навального записывали, казалось, все знаменитости — от моих политизированных друзей-музыкантов вроде Димы Спирина до бывшего капитана сборной России по футболу Игоря Денисова.
Одновременный несогласованный митинг в городах по всей стране назначили на ближайшую субботу, 23 января, и было ясно, что на улицы выйдут десятки и сотни тысяч человек. Гитарист, который десять лет назад равнодушно слушал мои рассказы про право собраний и 31-ю статью Конституции, теперь спрашивал, почему в России разгоняют протестующих, аполитичные раньше однокурсники собирали компанию для похода на Пушкинскую площадь, а я инструктировал тишайшего дизайнера Ваню, что делать в случае задержания.
Гордость за каждого решившегося выйти смешивалась со страхом, потому что власти явно готовились к силовому разгону. За Юлией Навальной демонстративно следили, соцсетям угрожали штрафами за неудаление анонсов митингов, родителей уговаривали не отпускать детей. Киру Ярмыш посадили на десять суток после заседания суда, которое длилось пять минут, — зато полицейские четыре часа допрашивали подмосковного школьника, потому что он поменял в классе портрет Путина на фотографию Навального.
Я ехал на Пушкинскую и читал о событиях на востоке России: задержания шли везде, даже в маленьких городах на Урале. В Приморье уже заводили уголовные дела. Все города были заполнены космонавтами — Путин годами щедро вкладывался в полицию, и теперь бойцы по всей стране защищали его власть. Впрочем, силовиков все равно не хватало: людей было столько, что протест свободно перетекал с площадей на улицы.
В Якутске несогласные вышли в туманной мгле при температуре минус пятьдесят; во Владивостоке отбивали задержанных; в Чите полиция ушла с площади, не став разгонять собравшихся. У протеста не было осязаемой, достижимой цели — но жертва Навального была таким простым и мощным символом надежды на перемены и лучшую жизнь, что победила страх.
Вскоре стало ясно, что и в Москве полиция была не готова к масштабу протеста. Силовики еще утром начали по одному задерживать тех, кто останавливался у точки сбора, — но вдруг оказалось, что площадь все равно забита людьми, как и все тротуары вокруг, и сквер напротив, и еще один, и дорожки в стороне.
Космонавты поначалу отступили к своей машине с громкоговорителем, бубнящим требования разойтись в-целях-предотвращения-распро-странения-коронавирусной-инфекции, а потом принялись с разгона заскакивать в толпу. Разозленные люди старались хвататься за тех, кого выцеливали группы задержания, и одновременно обступали бойцов со всех сторон, отсекая от подкрепления и автозаков. Каждый раз это кончалось стычками: в гущу врывались все новые отряды в черных касках, которые принимались избивать людей дубинками. На моих глазах кудрявого школьника сбили с ног, а особо рьяный полицейский так увлекся, что несколько раз ударил стоящего рядом коллегу. Механический голос в рупоре сменил текст на издевательский:
— Мы делаем все, чтобы обеспечить вашу безопасность!
Космонавты паниковали, когда их окружали, и начинали без оглядки махать во все стороны берцами, дубинками и кулаками. В очередной стычке меня зажало в самой сердцевине толпы, и я вдруг понял, что не могу дышать: рука в пластиковой полицейской перчатке стиснула мой кадык. Задыхаясь, я силился разглядеть лицо за запотевшим шлемом, но видел там лишь отражение своих расширившихся глаз. Я принялся ударять по руке, сбивая захват, а потом вывалился из толпы и попытался отдышаться в сторонке.
Мне нужна была пауза, и я перебежал бульвар — только чтобы увидеть через дорогу еще сотни и сотни протестующих. В Москве на улицы вышли десятки тысяч человек, это был явный рекорд для несогласованных акций.
Я вернулся в центр площади через полчаса. Теперь сюда пригнали полицейские резервы — и силовики в черных зеркальных шлемах наслаждались ситуацией. Поигрывая дубинкой, один из них даже стал дразнить кого-то, мол, давай, выходи драться на кулаках. Вскоре космонавты выстроились в длинную цепь вдоль всей площади, потом еще одну и еще — и стали выталкивать собравшихся своей массой, обрушивая дубинки на тех, кто стоял ближе, и выхватывая тех, кто пытался помешать. Люди в первом ряду не размыкали сцепку, закрывая собой стоящих за ними.
Мерно двигаясь вперед, силовики за час зачистили Пушкинскую площадь, и люди потянулись вниз по Страстному бульвару. В сотне метров улицу зачем-то перекрывала цепочка омоновцев. Их быстро окружили — другие проходы оставались открытыми, — но силовики продолжали выполнять ставший бессмысленным приказ.
Протестующие умоляли бойцов пропустить их, но те стояли стеной — и иногда бросались кого-то избивать. Им отвечали кулаками, и драка то вспыхивала, то прекращалась. После минутного затишья какой-то парень прыгнул головой вперед, пытаясь прорваться через шеренгу, омоновцы начали молотить его дубинками, и люди вокруг бросились на защиту. Силовики и протестующие перемешались друг с другом, пространство вокруг меня вдруг превратилось в сине-черную кашу. Прямо в центр схватки вытолкнули светловолосую девушку, которая так и замерла, подняв руки вверх. Кому-то разбили голову, одного из бойцов пинком опрокинули на асфальт, а когда стороны все же разошлись, я увидел, как парень в пальто вытянутой рукой защищает отползающего товарища от последнего удара дубинкой.
Люди вокруг скандировали: «Мирный протест!», но на улице было полно горячих голов. Кто-то кинул фаер, и силовики скрылись в дыму, а потом, после новой стычки, отступили. На земле валялись обломки дубинки и потерянный кем-то из бойцов электрошокер.
Я был уверен, что такое столкновение закончится уголовным делом, и быстро пролистал съемку: на фотографиях были хорошо видны люди, атаковавшие силовиков. Мне нужно было на ходу решить, что делать с этими снимками. С одной стороны, столкновение и так снимали десятки камер городского наблюдения и видеорегистраторы силовиков, а твиттер был забит короткими видео с драками; с другой, я не хотел помогать следователям сажать тех, кто поддался на провокацию. Я решил обрезать кадры так, чтобы скрыть лица людей, пусть мне и было ужасно обидно портить несколько классных снимков.
До самого вечера в разных частях города вспыхивали стычки: силовики избивали протестующих, а те неуверенно защищались. Прямо передо мной полицейский не глядя тыкал в кого-то электрошокером, а рядом его коллега, задрав забрало и пошатываясь, выбирался из толпы, облитый перцовым газом. Самым эффективным средством отпора неожиданно оказались снежки: отсыревшая форма на морозе делала космонавтов бессильными.
Протестующих к вечеру стало намного меньше, и они собрались на широких ступенях цирка на Цветном бульваре. Люди зажгли фонарики на телефонах, скандируя про путинскую аквадискотеку, проехавший мимо автозак закидали снежками, а чиновничью машину с мигалкой раскачали. Кто-то разбил стекло, и водителя ранило осколком. Силовики еще долго охотились за людьми в окрестных дворах.
«Мечтатели против космонавтов»
электронная книга
аудиокнига
бумажная книга
бумажная книга с автографом автора
