МОЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ ПРЕМИЯ. АЛЕКСАНДР ДЕЛЬФИНОВ

НЕЗЫБЛЕМАЯ ХТОНЬ

Можно было предположить, что книга прозы Александра Дельфинова будет соответствовать критериям, которые принято относить к понятию «проза поэта», то есть содержать в себе некий лирический флер. Но сборник его рассказов «Сокровенная Чура» (Дюссельдорф: Fresh Verlag. 2025. Иллюстрации Германа Гротта) ничего, что можно было бы назвать флером, в себе не содержит. Правда, и в поэзии Александра Дельфинова лиризм особый - взрывной, пардоксальный, резкий, сатирический, трагический. Флером она, в общем, не обволакивает. 

Каждый же из почти четырех десятков рассказов его прозаической книги обволакивает ужасом. Их герои - вурдалаки, зомби, призраки, оборотни и прочие персонажи из потустороннего мира. Существуют они рядом и вперемежку с персонажами обычными - жителями московского района, расположенного между Ломоносовским и Ленинским проспектами и улицами Панферова и Вавилова. 

Александр Дельфинов вырос в этом районе, и книга могла бы оказаться ностальгической. Но не оказывается. Читатель, знающий отношение этого автора к нападению России на Украину (а его трудно не знать - им пронизаны все стихи Александра Дельфинова), догадается о причине. Тот же читатель, который прочитает только «Сокровенную Чуру», просто едва ли захочет наяву оказаться во мрачной хтони, реальной и инфернальной, которая составляет сеттинг этой книги. 

Действие первого рассказа «Вечерняя звезда» начинается в пасмурный день августа 1974 года. 

«Когда грустно, это значит — грустно, и точка. И причины никакой может не быть. И даже повода. А просто накатит грусть — и стоишь, качаешься, зависаешь. Павел Борисович Жлуктов, крепко сложенный мужчина на вид лет пятидесяти с прибавкой, в неброской бежевой куртке, каштановая шевелюра с легкой проседью, стоял на самом краю крыши дома № 5 по Ломоносовскому проспекту и с грустью глядел вниз, во двор».

Но едва только читатель предположит, что Павел Борисович решил свести счеты с жизнью (а что еще можно предположить, когда, покачавшись на краю крыши, он делает шаг вперед?), как Жлуктов ракетой устремляется вниз и успевает остановить грабителя, напавшего на беззащитную женщину, одной рукой приподняв его для этого над землей. 

Эта история сразу задает тон всему, что будет происходить в книге, да и сам Павел Борисович появится в ней еще не раз, пока наконец не станет ясно, в чем дело: Жлуктов - пришелец из 2229 года, блуждающий в пределах сокровенной Чуры, чтобы попасть в то время, которое покажется ему наилучшим для существования, и то и дело ошибающийся в своем выборе - то к первобытным людям попадет, то к чекистам 1930-х. Только в конце книги станет известно, что настоящее имя его Чурислав и зачат он был в убежищах русского Севера. «Пробирка, из которой его вывели отечественные мирно-подземные биотехнологи, стояла в одной из лабораторий живорождения на Земле Франца-Иосифа. Ещё до Глобального трёхградусного потепления и последовавшего вскоре Всемирного потопа правительство Всероссии эвакуировалось в северные пределы, а когда через десять лет произошло Великое тектосмещение, именно эти территории, включая некоторые поднявшиеся острова, оказались стратегически выигрышными». 

Но сначала читателю предстоит долгий путь в это жутковатое будущее через такое же прошлое и настоящее. Причем путь этот начнется не в 1974 году, в котором происходит действие первого рассказа, а в ту давнюю пору, когда река Чура была еще не подземной, а обычной подмосковной рекой, протекавшей через село Семеновское, что на Калужском тракте. 

О том, что происходило в этой местности в 1930-е годы, пишет заметки мама Лены Бугаевой («Злой случай»). Тому, как внутри мнимого благополучия 2021 года нарастает безумие, посвящен рассказ «Транспарант», в котором обычный москвич Леонард Болдырев вывешивает на своем балконе транспарант с дурацкой надписью «Против добра и зла!». Это сначала не вызывает ничего кроме комментария «во, пипец!», с которым выкладывает у себя в соцсети фотографию транспаранта проходивший мимо пожилой слесарь. Но уже через пару часов пост вирусится и события приобретают иной оборот. 

«Оказалось, что перед домом № 79 собралась толпа примерно в двести человек. Люди скандировали: 

— Про-тив доб-ра и зла! Про-тив доб-ра и зла!

Некоторые пришли с детьми, начали жарить шашлыки и играть на гитарах, барабанах, флейтах и гармониках, несмотря на мороз. Воцарилась атмосфера легкого безумия. Цурепко в панике позвонила в полицию. Около 15:00 количество граждан у пруда увеличилось до тысячи человек, сотрудники полиции вызвали подкрепление. Фото транспаранта Болдырева с переводом текста опубликовали сайты ведущих мировых СМИ. Корреспонденты каналoв CNN, ВВС и Al Jazeera проникли в дом Болдырева и позвонили в дверь его квартиры. В ответ из-за двери доносились хохот и мат».

Дальше - больше. 

«Примерно в 16:25 небритый, но бодрый Леонард Болдырев в синем тренировочном костюме вышел на балкон и посмотрел вниз. Там разворачивался дичайший карнавал. Люди танцевали, пели, кружились и валялись на льду пруда. Со всех сторон тянулись сотни москвичей, а возможно, и гостей столицы. Сотрудники полиции братались с народом. Ликующая толпа качала протрезвевшего Булкина. Раиса Цурепко плакала в обнимку с майором УФСБ. Болдырев молча стоял на балконе. Ещё кое-как работали банки, хотя деньги уже не были нужны. Впереди были смена власти в Кремле, Белом доме, Брюсселе и Пекине. Устоявшийся порядок вещей стремительно терял всякий смысл. Слабый ветерок легонько колебал ткань транспаранта. В небе барражировал вертолет».

После того как становится понятно, что устоявшийся порядок вещей потерял всякий смысл, а может быть, и никогда его здесь не имел, - перестает удивлять и вампир в качестве тренера детской спортивной секции («Всё идет по плану»), и джунгарские хомяки-людоеды («Научный эксперимент»), и жуткий Жабер, который как в 1920-е годы жил в пруду в районе улицы Панферова, так и продолжает там жить в 2027 году («Старый пруд»), и «черный шашлычник», которого сожгли в шашлычной «Ингури» во время бандитских разборок 90-х годов, после чего он совершил «ритуал неполной смерти — альмот альнакис. Тело адепта умирает, а дух остаётся на земле до тех пор, пока не умрут все, кто виновен в его неполной смерти. Ну, понятное дело, не своей смертью они умрут, а точно такой же, какой умертвили адепта, то есть в нашем случае — от огня. Там ещё есть варианты, можно, например, наложить проклятие не только на самих убийц, но и на их детей, и на детей их детей», а затем сжег своих убийц и в 2036 году продолжает искать и сжигать их потомков («Нехороший дом»). 

С каждым следующим рассказом и шире - с движением в будущее - атмосфера легкого безумия переходит в фантасмагорию. 

В мае 2053 года безработный москвич Желябов посидел-посидел в своей квартире на Ленинском проспекте, взял свой старый добрый АК‑47, да и отправился пройтись по району. «Пешком спускаясь на первый этаж, он встретил соседку из квартиры напротив и поднял автомат в знак приветствия. Соседка в ответ помахала короткоствольным пистолетом-пулеметом «Кедр» отечественного производства. Выйдя из бронированного подъезда, он остановился на мгновение. Май! Лучший месяц в Москве! Ещё не мороз, но и жара позади, солнце сияет, чуть пожухшая зелень всё ещё ласкает взор. Желябов вскинул автомат. Раньше шлем мешал целиться, но он приноровился и даже не замечал, что на голову что-то надето. Один точный выстрел, и гнилая башка бродячего мертвеца взорвалась коричневым салютом, а тело завалилось вбок и более не шевелилось. Желябов удовлетворенно цыкнул. «При всех неудобствах нынешней ситуации одно обстоятельство безусловно выигрышное — возможность носить оружие! — подумал Желябов. — Рано или поздно мы освободим от этой нечисти весь район, и весь город, и всю страну!».

Отношения между схожими до неразличимости прошлым, настоящим и будущим определяют все происходящее в книге. Но обитатели района, где под землей течет эта река, ничего не знают не только о прошлом сокровенной Чуры - им и свое собственное уже не кажется реальным. 

«Вспоминая времена сражений с группировкой Питона, он вдруг почувствовал, как давно это было, так давно, что уже почти неправда. А ведь в те годы, наоборот, казалось, что будущее — это нечто далёкое, несбыточное. И вот на тебе — летишь над Москвой в этом самом будущем, и понимаешь, что несбыточным стало как раз твоё прошлое».

Зомби, вампиры, чекисты, алкоголики, наркоманы, жаберы и прочие представители хтони как жили всем своим тысячесущностным сонмом между Ломоносовским и Ленинским проспектами и улицами Панферова и Вавилова, так и продолжают жить. Умиляться сему факту не приходится. Ностальгировать - тем более. 

Но фейерверк персонажей, созданный Александром Дельфиновым и объясняющий незыблемость местности, в которой он вырос, в которой жили любимые им люди и которая навсегда у него внутри, - вызывает головокружение и восхищение.