Аэростат. Равноденствие

Здравствуйте!

По какому-то странному совпадению мне почти одновременно пришло сразу несколько писем с просьбой рассказать про альбом «Аквариума» «Равноденствие». 

Признаюсь сразу: по количеству выдумок и душевному настрою это один из моих самых любимых альбомов «Аквариума».

ИВАН-ЧАЙ

Первое из чудес, связанных с появлением этого альбома — это сам факт того, как он появился на свет.

В начале 85-го года навсегда закрылась студия Андрея Тропилло: сотрудники органов дали понять, что если он продолжит записывать неофициальную музыку, то всем будет плохо. Андрей вывез все катушки с записями и зарыл их где-то в лесу за городом.

Записывать музыку стало негде. 

И вот тут произошло чудо. 

После концерта Аквариума с симфоническим оркестром в Октябрьском зале Петербурга в 87-м году к нам за кулисы зашел начальник управления культуры Анатолий Петрович Тупикин. Наговорил нам комплиментов и спросил — что он может для нас сделать? В ответ на этот роковой вопрос я сказал, что нам негде записывать музыку. «Не проблема», — сказал он и действительно вскоре приказал бедному начальнику Ленинградского отделения «Мелодии» записать наш альбом. Это и было генезис «Равноденствия».

На новом месте хотелось писать что-то совсем новое и неслыханное. Чем мы немедленно и занялись. 

ВЕЛИКИЙ ДВОРНИК

За время, прошедшее после закрытия студии в Доме Юного Техника — за 85-86-й — накопилось изрядное количество песен, так называемый «Валдайский цикл»: «Капитан Воронин», «Генерал Скобелев», «Когда Пройдет Боль», «Мальчик», «Серые Камни на зеленой траве» и т. д. 

Но к осени 87-го года это были уже старые новости. В чудесным образом образовавшейся студии фирмы «Мелодия» хотелось писать что-то совсем новое. 

Записывать нас поручили чудесному немолодому звукорежиссеру Феликсу Гурджи. Он был интеллигентнейшим профессионалом с большим опытом работы с классической музыкой; но, к большому сожалению, с записью электроинструментов он дела никогда не имел, что сильно тормозило процесс. 

К тому же в целях экономии «Мелодия» очень неохотно давала нам использовать настоящее пространство в студии и бо́льшую часть голосов и инструментов приходилось записывать прямо в операторской, около пульта. 

Но зато впервые за два с половиной года мы могли записывать новые песни. А они появлялись на свет всё более и более загадочными, в каждой рассказывалась какая-то таинственная история. Вот, например, песня «Наблюдатель». На первый взгляд, всё ясно. Но, как только начинаешь разбираться, что именно там происходит, начинает происходить снос крыши. 

НАБЛЮДАТЕЛЬ

Все предыдущие — ранние — альбомы «Аквариума» были полны песнями веселыми, странными или трагическими, но все они были про обычный мир, в котором мы жили. 

В «Дне Серебра» и «Детях Декабря» начали появляться проблески более широкого мира, наполненного цветами, звуками и отношениями, непривычными для жителей бытового Петербурга.

Летом 86-го года мы с Сашей Титовым и нашими семьями и детьми уехали на месяц на море по приглашению приятеля Африки, юного художника Инала Савченко, в несуществующий ныне поселке Дюрсо. 

Там не было ни электричества, ни водопровода, зато было звездное небо и огромное дерево во дворе, сидя под которым я писал песни, которые шли сплошным потоком: «Лебединая Сталь», «Ты Дерево», «Серебро Господа», «Камни в Холодной Воде», «Партизаны Полной Луны» — такого ошеломляющего потока вдохновения со мной еще никогда до этого не случалось. 

Свет Луны и невероятно ярких звезд сквозь листву делали окружающий мир миром магическим.

В этом мире, совершенно земном, но бесконечно далеком от городского быта, вселенная, описанная Толкином (как и магические миры, описанные в других книгах) была не книжной историей, а реальностью. 

К тому же за хлипкой оградой участка иногда по вечерам возникал темный силуэт, молча и неподвижно наблюдающий нас и растворявшийся в сумерках при первой же попытке выяснить, кто это. И видел его не я один. Именно под его взглядом и были написаны «Партизаны полной Луны».

ПАРТИЗАНЫ

Физика учит нас, что каждое живое существо воспринимает мир в своем диапазоне. 

Как известно, многие животные реагируют на ультра- и инфразвуки, которые людям не слышны, потому что наши уши устроены так, что мы просто не воспринимаем эти частоты. Говорят, что аутисты и гении воспринимают что-то, что находится вне спектра восприятия обычного человека. 

Вообще говоря, широта диапазона восприятия, зависит от естественных природных данных человека, но может быть немного расширена путем образования и воспитания. Для меня таким образованием служили музыка и книги. 

Поэтому и свет звезд был особенным, и поэтому «Партизаны» естественным образом должны были завершаться куплетом, написанном на Куэнье — языке высоких эльфов; в котором при этом идет речь о отражении Петербурга в ином мире: Скир Хланоэ, «городе Единорога», месте, почти безлюдном, но со всеми сохранившимися чертами Петербурга, городе — перекрестке разных миров, где встречаются и живут самые разные существа, которые известны нам только по книгам. Но отчасти именно там мы и жили все 70-е и 80-е годы. 

Я несколько раз пытался описать этот мир в рассказах, но вовремя понял, что это невозможно. Однако живой пульс и воздух этого мира проникали в мои песни — и вся первая сторона «Равноденствия» родом именно оттуда. 

ЛЕБЕДИНАЯ СТАЛЬ

Я уже несколько раз упоминал, что альбом оказался воплощен только наполовину. Если первая сторона была «Равноденствием», то во вторую вошли песни из совсем обычного мира, как например «Поколение Дворников» или любимая многими «Аделаида», написанная для вологодского театра. 

Почему так случилось — объяснять теперь бессмысленно; при этом сохранились части песен, которые могли войти на вторую сторону, но воскресить их невозможно. Я это пробовал делать.  Но они могли были быть по-настоящему написаны только тогда, в 86-87м, а это время прошло. 

Однако, глядя на получившийся альбом, теперь понимаешь, что он не мог быть иным: все разные миры, из которых состоит наша жизнь, должны были попасть в этот фотоснимок той эпохи, которым, собственно, и является любое произведение искусства. 

АДЕЛАИДА

С этой грани разных миров пришла и песня «Золото на голубом», еще один сигнал из русско-кельтского поля, а моя очарованность именно кельтской музыкой объясняется очень просто. 

В истории мира в изложении Толкина ясно описано, как эльфы совершали свой долгий путь через весь континент — на Запад, чтобы уплыть в Бессмертные Земли. Но, дойдя до западного берега, надолго задерживались, чтобы распрощаться с нашим миром. 

Именно на западном побережье Европы обитали кельты, и вполне резонно предположить, что многое в кельтской музыке было воспринято из музыки Первого народа, и именно поэтому она имеет совершенно магическое очарование. Впоследствии мне приходилось много общаться с замечтальными ирландскими и шотландскими музыкантами (достаточно упомянуть Брайана Финнегана и Фила Каннингэма) и я на своем опыте могу сказать, что эта музыка вполне реально дает возможность почувствовать Вселенную совсем не так, как ее воспринимают люди. 

Благодаря этой влюбленности в музыку кельтов и родилась у меня песня о том, что, если уметь видеть, можно увидеть мир настоящим, во всем спектре его красоты.

ЗОЛОТО НА ГОЛУБОМ

В 87-м году мне часто удавалось гулять с маленьким сыном Глебом в Александровском саду и пока он бегал по его просторам, у меня было достаточно времени обращать внимание на деревья, растущие в этом саду. 

В те времена я был увлечен книгой «Тайная жизнь растений» — про то, что природа обладает своим сознанием, всё связано со всем, и если обнять дерево, то можно подключиться к тому, как оно воспринимает мир, а оно подключится к тому, что чувствуешь ты. Поэтому меня часто можно было увидеть обнимающим деревья. Я это делал, чтобы снять с себя напряжение (которого тогда было более, чем достаточно) и приобщиться к природе и это работало (да и сейчас работает, честно говоря) на все сто процентов. Может быть, именно это навеяло мне песню «Дерево». В Александровском саду даже было дерево, к которому я испытывал особенную симпатию. 

Впрочем, песня все-таки совсем не о том. 

ДЕРЕВО

Вообще, переносясь мыслями в то время, трудно не изумиться тому, сколько ж тогда всего происходило: и выход на широкую сцену, и открытие Валдая, и всей России, и сумасшедшая любовь, и общественные потрясения, происходившие вокруг — когда вдруг всем стало видно, как старый строй отступает перед чем-то небывало новым — и совершенно невероятное, но реально происходившее тогда исчезновение границ. Ведь именно в конце 87-го меня впервые выпустили в открытый мир и я оказался в Нью-Йорке для записи еще не написанного альбома Radio Silence и начал изучать то, как музыка записывается по-настоящему, и лично познакомился с людьми, песни которых сформировали меня как человека. 

И при всем этом «Аквариум» постепенно переставал существовать. Все перестали чувствовать жизнь вместе. Часто хотели быть сами по себе и начали расходиться в разные стороны. А сколько ни читай Толкина, человек всё равно остается человеком со всеми присущими человеку слабостями, и трагедия потери остается трагедией, и это рождает песни.

ОЧАРОВАННЫЙ ТОБОЙ

И завершила альбом песня, которая много лет была как гимн нашей жизни тогда, со всей ее тьмой и всем ее светом, гимном жизни, променять которую на что-либо другое было бы смешно; о жизни, которая научила нас быть теми, кто мы есть на самом деле. 

Так что спасибо всем, кто создавал и слушал этот альбом. 

Мир и свет всем нам!

ПОКОЛЕНИЕ ДВОРНИКОВ

Загляните на книжную полку Бориса Гребенщикова: «Книга Слов» и «Книга Песен». 

Предыдущие выпуски "Аэростата" можно послушать здесь.